«Ты, Алешка, как не от мира сего», — говаривала мать, обязательно при этом вздыхая. Смысл фразы с годами менялся от «особенный» до «малахольный»…

В неплохом настроении я вернулся домой, поставил чайник, привычным жестом включил комп, рухнул в кресло, вошел в Интернет… И застыл, забыв даже проверить почту. Чувствовал я себя странно. Знакомое ощущение: будто чего-то не доделал, и надо срочно бежать и делать, не то будет поздно.

Я вздохнул, вылезая из-за стола. У меня и раньше такое иногда бывало: на фоне привычной апатии — беспричинные вспышки активности. Вот что значит — с дочкой погулял на свежем воздухе. Не иначе кислородное отравление. Ну и куда мне девать энергию?

Я вышел в прихожую, повисел на турнике, пару раз подтянулся (больше не смог). Посмотрел на велик, покрытый двухлетним слоем пыли.

«Погонять, что ли?»

Не то, все не то!

Хорошее настроение незаметно испарилось. Левый глаз тупо ныл. Голова была тяжелая. Внутри бурлило что-то дикое, требовало выхода.

«Вот бы с Валенком подраться!» — подумал я кровожадно. И понял — вот оно.

Да! Подраться! С Валенком… С районными ментами — лучше всего со всеми сразу. Неважно с кем, неважно почему. До крови, до потери сознания…

«Что это со мной? — подумал я озадаченно. — Что же это меня так колбасит? Ну-ка уймись, коммандос ты наш! Этак опять полночи не уснешь…»

То, что позавчера я не смог заснуть после драки, — этому я не удивился. То, что потом просидел полдня, в прострации, в общем, тоже было нормально. Но то, что вчерашнюю ночь я провел стоя у окна и всматриваясь единственным зрячим глазом в темноту, сам не зная зачем, уже никуда не годилось. Эту ночь, похоже, мне предстояло провести так же увлекательно.

Несколько мгновений я рассматривал кривую пирамиду компакт-дисков, загромоздившую полстола, а потом одним движением скинул ее. Пирамида рухнула на пол с оглушительным треском, подняв над собой облако пыли. На душе сразу полегчало. Я встал, ногой раскидал диски по полу, выбрал оттуда один на память, а остальные сложил в мешок и вынес на лестницу — вдруг кому-то пригодится.

— Заодно и прибрался, — похвалил я себя и вставил диск в дисковод. Это была «Nirvana», альбом «Smells like teen spirit» — тот, самый знаменитый, где на обложке младенец плывет за насаженной на рыболовный крючок купюрой. От «Нирваны» я страшно фанател в подростковом возрасте. Пусть говорят, что музыка «Нирваны» пустая, бессмысленно-яростная, что это протест, ведущий в никуда. Пусть себе говорят, ничего они не понимают! Я выбрал мою любимую песню — коматозно-заторможенную «Something in the way». Такую же отвлекающе-медлительную, как походочка Валенка, но со сжатой пружиной внутри, с подавленной энергией, каким я был сам, когда нес всякую чушь, а сам готовился ему врезать.

Что-то в пути, о-о-о…

Что-то в пути, ммм…

Да, эта песня лучше всего отражала мое настроение и состояние. Нечто в пути. Только что это? Или… кто?

Я рассеянно поднял взгляд — и все мысли вылетели у меня из головы. На меня кто-то смотрел сквозь стекло. Темный, человекоподобный силуэт пялился на меня светящимся звериным желтым глазом.

Я вскочил как ужаленный и кинулся к окну. Выглянул на улицу, никого там не увидел. И неудивительно. Пятый этаж как-никак.

Почудилось? За стеклом колыхались голые ветки тополя, внизу проезжали машины и горели фонари. Конечно, никого там не было, но меня почему-то затрясло.

Вспомнилось, как недавно во время прогулки меня напугала Васька. Уставилась в пространство, показывает пальцем и радостно говорит:

— Ав!

А там нет никакой ни «ав», ни «мяу», а просто пустое место.

Но Васька определенно что-то такое видела. Надо сказать, «ав» у нее не только собака, а вообще любое мохнатое животное с большими зубами. Другой бы родитель вообще внимания не обратил. А у меня по спине поползли мурашки непонятно с чего. В точности как сейчас.

«К черту, — подумал я, устало отворачиваясь от окна. — И глюки, и все остальное. Пойду-ка я в самом деле спать».

В ванную я зашел, не ожидая подвоха. Включил воду, поплескал в лицо, выдавил пасту на щетку, взглянул в зеркало — проверить, как поживает фингал…

Зубная щетка выпала из рук и шмякнулась на пол.

Нет, вовсе не фингал так напугал Ленку!

С бледного перекошенного лица на меня смотрели два глаза: один привычный — мой, серый, а другой — чужой. Ярко-желтый. С вертикальным зрачком.

Я пулей вылетел из ванной. По спине стекал пот, ноги подгибались.

Посидел несколько минут на кухне, успокаивая дыхание.

Может, показалось?

Когда руки перестали дрожать, бегом вернулся в ванную и снова принялся рассматривать глаз.

Нет, не показалось.

Зрелище было жуткое. Чем дольше я смотрел на глаз, тем отвратнее он мне казался.

Глаз был чисто змеиный. Глазное яблоко — налитое кровью, покрытое красной сеткой мелких сосудов. Золотисто-зеленая радужка — ядовитого, абсолютно шизового оттенка. И черный узкий зрачок — словно глаз треснул пополам.

Для проверки выключил свет — так и есть. Глаз тут же засветился ярко-желтым светом. Так вот кто смотрел на меня из-за окна…

«А что? — мужественно сказал я себе, пытаясь не поддаваться панике. — Даже по-своему прикольно! Ни у кого нет такого глаза, а у меня есть! Буду теток в отделе пугать!»

Но радости почему-то не испытал.

Нет, на своем месте — на морде какой-нибудь ящерицы — глаз, может, смотрелся бы и неплохо. Но не на человеческом же лице!

Откуда он взялся? Почему? За что мне это?

Что мне с ним делать?

Как с этим жить?!

Я вышел из ванной, вернулся в кухню, подошел к окну и зажмурился крепко, до слез.

Чувствовал я себя как в анекдоте про заблудившегося туриста, который разбудил от спячки медведя.

«— Зачем орал?

— Да хотел, чтобы меня кто-нибудь услышал!

— Ну, я услышал. Легче тебе стало?»

Сердце колотилось так, что стук отдавался в ушах. Я прижался лбом к холодному стеклу северного окна и уставился туда, где сейчас раскинулись сияющие новостройки, а раньше была только бездонная темнота.

Глава 7

Попытка разобраться

На следующий день, едва проснувшись, я первым делом кинулся к зеркалу — смотреть, не прошло ли само.

Ничего подобного. Стало хуже. Гораздо хуже.

Глаз был на месте — все такой же злобный, змеиный, ядовито-желтый. Красных прожилок стало поменьше. Зато кожа вокруг глаза стала твердой и шершавой, как панцирь краба, — трогаешь пальцем, и чувствуется покалывание. Внешне было не очень заметно. Пока. Я уже чувствовал, что процесс пошел, и добром он не кончится.

Вчерашний панический ужас остался в прошлом, сменившись полнейшей растерянностью. Что с этим делать? Пока все не зашло слишком далеко, надо срочно что-то предпринять… но что? Сам я эту проблему определенно решить не могу, тут нужен специалист…

«Сходить к врачу?» — подумал я и горько усмехнулся. К какому еще врачу? К окулисту?

Да любой окулист только разведет руками — в лучшем случае…

Может, сразу предложить себя в Кунсткамеру в качестве экспоната? А лучше продать. Заодно и денег подзаработаю…

И тут я кое-что вспомнил. Кирилл! У меня же есть старый друг — без пяти минут врач. Он уже выучился и сейчас проходил практику в больнице, вот только его специализацию я так и не вспомнил. Кажется, терапевт…

Я с энтузиазмом принялся искать его номер в списке контактов. Внутренний голос назойливо зудел, что радоваться пока нечему, и вообще — глядя правде в глаза — скорее всего, ничем мне Киря не поможет. Но я все же дозвонился и договорился о встрече после работы у метро. По крайней мере одна польза от звонка была — полегчало на душе. Я настолько взбодрился, что даже немного поэкспериментировал с желтым глазом. Если врага не победить, то надо его хотя бы изучить — чтобы знать, каких пакостей ждать в дальнейшем.