Дышал разве что, и то не слишком заметно. А тут вдруг и стон, и шевельнулся…

Чезаре буквально подскочил к нему, не обращая внимания на вспышку боли в плече:

– Энцо! ЭНЦО!!!

– П… и… ть…

Воду мальчишка глотал как не в себя. Выпил два кувшина воды с вином, которые были в каюте, и снова ушел в беспамятство. И то поить его удавалось с большим трудом, а уж что там в парня попало, а что пролилось…

Кто ж его знает?

Но в любом случае это хорошо. Чезаре умом обделен не был, так что сообразил быстро. Если парнишка просит пить, значит, разум у него сохранился. Не шипит же! Не кидается, не кусается, просит разумно – что еще надо?

Леоне тоже порадовался. Хотя бы тому, что мучиться больше не придется, а то кошмар настоящий!

Прижимать Энцо к кровати, ножом разжимать ему зубы, по капле вливать вино, следить, чтобы проглотил, горло массировать…

Понятно, они это делали. Они ж не мразь какая неблагодарная! Но если парень на поправку пойдет, лучше будет и парню, и им, правда же?

Однозначно лучше.

После первого проблеска сознания Энцо еще дня четыре не приходил в себя. Пил воду с вином, но есть ничего не получалось. Похудел так, что кости на просвет видны были.

И только на пятый день…

– Где я?

Чезаре повернул голову и поглядел на подопечного.

Глаза открыты, взгляд чуточку мутноватый, но спокойный, осмысленный.

– На корабле.

– Ох-х-х… А почему мне так плохо?

Соображает? Отлично! Но проверить стоит.

– Энцо, что последнее ты помнишь?

Мальчишка уставился на Чезаре, явно что-то вспоминая. Но что?!

– Пираты… Болт… тебя ранили, да?

– Да. А потом?

– Кажется, я тебя перевязывал. А потом не помню ничего, только кровь. Меня ранили?

Чезаре хмыкнул. Ну да, мальчишка помнил все, что случилось ДО берсеркерства. Знать бы, как это у нормальных виркангов проходит. Но – на весь корабль ни вирканга, ни каких-то сведений о них. Хоть что вспомнили, и на том спасибо.

– Что-то вроде. Ты отдыхай, ладно!

– Есть хочу. Жутко.

– Ты несколько дней провалялся без памяти. Конечно, хочешь… но много пока нельзя. Я сейчас схожу на камбуз, бульона тебе принесу.

– Спасибо.

– А пока вот… попей еще!

Энцо послушно выпил несколько кружек воды с вином и откинулся на подушки. Прикрыл глаза.

Когда Чезаре вернулся с бульоном, Энцо уже крепко спал. Чезаре только пожал плечами.

Корабль же. Так что бульон ему налили в кувшин. Поставить поудобнее, закутать… потом мальчишка тепленького попьет. Главное, в себя приходить начал, а уж что он там помнит… это дело десятое. Разберемся еще!

Глава 5

– Джачинта, детка моя, а как ты относишься к дану Каттанео?

Дан Рокко смотрел серьезно. Джас задумалась.

С отцом можно было говорить откровенно. Всегда. С самого детства.

Он хоть и отдавал все силы и все время королевской службе, но, когда решал поговорить с дочками, в отличие от многих других отцов, мог и выслушать, и, самое главное, понять. Как часто родители и дети друг друга не слышат? Не понимают?

А иногда и не хотят…

Дан Рокко и мог, и хотел. И дочери его любили совершенно искренне. Джачинта знала, что отец не предаст, не продаст, поверит, поможет, заступится, и кинулась к нему. И не ошиблась.

Но и в ответ отец получал любовь и доверие. И никак иначе.

– Я… Он мне нравится.

Замуж за Анжело Леони Джачинта выходила по любви. Хоть такое и не принято, отец дал им возможность встречаться, узнавать друг друга и только потом, когда понял, что его девочку не обидят и не унизят, договорился о помолвке.

Мать была против. А Джас помнила, как отец пригласил ее прогуляться по саду, а там серьезно посмотрел в глаза и сказал: «Я дана Леони знаю. Человек он хороший, но если тебе не по сердцу, неволить не стану».

Она вышла замуж и ни о чем не жалела. Почти семь счастливых лет.

И вот сейчас отец смотрит таким же испытующим взором: «Что ты думаешь, Джас?» С легкой руки Адриенны к ней приклеилось именно это прозвище, Чинтой ее никто больше не называл. И Джас не возражала.

Чинта осталась в той, прошлой, жизни. А здесь она начинает все сначала.

Но ведь и она счастлива, и сестра счастлива. А чума… она забрала ее мужа и ее счастье, но это от отца не зависело никак. Бывает в жизни всякое. И не угадаешь, и не предскажешь.

– А замуж ты за дана Каттанео хочешь?

– Я пока не знаю, – честно созналась Джас.

– Тогда у меня есть предложение. Этим летом мы едем в Каттанео.

– Мы?

– Я, ты, Анжело… может быть, дана Адриенна, может, кто-то еще из СибЛевранов. Я не знаю точно, но мы трое – обязательно.

– Да, отец.

– Не просто так. Хочешь узнать человека? Побывай у него дома.

Джас медленно кивнула. Да, с этим сложно было спорить.

– И если мы… понравимся друг другу? Что тогда?

– Джас, детка, я не вечный. Я готовился умереть уже этой весной, я кашлял кровью. Когда я приехал сюда, мне стало намного легче. Но сколько я еще протяну?

– А путешествие…

– Я думаю, оно не повредит. И лекарь, которого регулярно приглашает дана, тоже так думает. Я знаю, даже после моей смерти Адриенна не выгонит тебя и позаботится. Но может случиться так, что ей самой потребуется помощь. Я помогу ей, чем смогу, но в первую очередь я должен позаботиться о тебе и Анжело.

– Да, отец.

– Я вижу хорошего человека, который влюблен в тебя по уши. Если его любовь выдержит разлуку и расстояния, я буду счастлив. И если ты сможешь его полюбить – тоже хорошо.

Джачинта представила себе глаза дана Каттанео, его улыбку…

– Мне он не противен. Но Анжело?

– У дана есть свои деньги и земли. От Леони ему ничего не нужно. Но я позабочусь о брачном договоре.

– Спасибо, отец.

– Иди и подумай. Я тебя очень люблю, Джас, и хочу, чтобы твоя судьба была устроена.

– Да, отец.

Джас поцеловала дана Рокко в морщинистую щеку и вышла.

Дан посмотрел ей вслед.

Дочь он любил. И решительно желал ей устроить свою жизнь. Особенно пока отец жив. Пока он может позаботиться о ней, пока может помочь…

Хоть бы все сложилось хорошо!

Марко поднимался на голубятню. Настроение у него было отличным. Сейчас он урвет часок для себя. За пазухой нашли себе пристанище яблоко и горбушка хлеба, во фляге приятно побулькивало.

Вот сейчас он усядется на башне и будет сидеть, смотреть вдаль.

Марко нравилось иногда посидеть в тишине.

Только для себя.

Брата он любил и обожал, мать и отца… да-да, отца, не считать же того, который когда-то в столице… да плевать на того дана! Вот явись он сейчас и предложи Марко дворянство, лишь бы только парень его отцом назвал, Марко б негодяя с башни спустил. Кубарем по лестнице!

Нашли идиота!

Променять родных и любимых на какой-то титул…

– Постой, мальчик!

Марко чудом с лестницы не полетел. Подпрыгнул он высоко, на метр уж точно, и приземлился с трудом…

– Эданна?!

Эданна Сусанна выдохнула.

А вы пробовали с ее развесовкой по лестнице подниматься? Это тяжеловато, знаете ли… и спереди, и сзади… и все к земле тянет.

– Постой минутку, Марко.

– Слушаю, эданна.

– Мне нужна твоя помощь.

– Помощь, эданна?

Эданна топнула ножкой:

– Изволь не повторять за мной! Идем!

Марко пожал плечами, но за эданной поплелся, понимая, что выбора нет. Куда он денется-то… она ж эданна!

Покои дана и эданны. Дан сейчас в конюшнях, а эданне что надо?

Спальня.

– Иди сюда, дорогой мой…

Марко послушно подошел поближе. И… нет, вот второй прыжок не получился. Но когда тебя цепко хватают за гульфик и начинают проверять его содержимое, тут не до прыжков. Потому как пальчики цепкие, а хватка крепкая.

– Эданна!!!

– Ну что – эданна? – Сусанна приблизилась уже вплотную, так, что Марко увидел разводы от пота на белилах, которыми обильно засыпала плечи и шею женщина. – Я тоже женщина… и мне хочется немного любви и ласки…