– Он просил вас подумать еще о лошадях. Или хотя бы осликах… штуки три.

– Зачем?

– Отец, я и брат. Ангел-фрай сказал, что не бросит нас в Ваффе. Отец подумал и решил, что поедет с ним… пока.

Динч серьезно задумалась.

В ее тщательно выстроенную и вылизанную систему добавлялись новые, неизвестные факторы. Неприятные, надо сказать.

Вы пробовали соблазнять мужчину, когда рядом еще второй трется? И двое его детей?

С другой стороны… на детях всегда можно показать, как она их любит. Ну вот до слез и по самые уши! И наших так же любить буду, даже не сомневайся… правда-правда!

А Зеки-фрай… а он не помешает! Сильно, во всяком случае. Найдет Динч, как с ним договориться, а еще одни руки в пути лишними не будут. Дело в том, что из Арайи им предстояло выбираться по суше. И лучше – через горы. Дольше, конечно, и через пустыню там идти, но недолго. Можно вдоль морского берега, по караванной тропе… ее все знали. Можно вообще присоединиться к каравану, Динч так и планировала сделать изначально, а потом просто отделиться в нужный момент…

Карта у нее была.

Не так чтобы идеально точная, но когда нет выбора? Вот и об этом можно поговорить с ланистой.

Но сначала – дело.

Масла, и побольше… Бема-фрайя любит запах сирени…

Когда на пороге комнаты появилась Динч, Лоренцо только присвистнул.

Женщина явно была взволнована, она раскраснелась и выглядела почти симпатичной. Ну… хотя бы не слишком страшной.

– Лоренцо!

Виснуть у раненого героя на шее она не стала – не дура. Обошлась тем, что коснулась руки, пощупала лоб и деловым тоном поинтересовалась:

– Что именно у тебя повреждено?

– Если сверху вниз, – хмыкнул Лоренцо, – то у меня здоровущая шишка, кто-то меня все же треснул по голове. Потом сломано несколько ребер, но это не страшно: их перебинтовали. Левая рука почти не действует, проклятая шавка мне ее дней на десять вывела из строя. Ну а мелкие царапины, синяки и ссадины попросту не учитываем. У меня их столько, что на десяток гладиаторов хватит.

– И это чудо. Мог бы и вообще не встать. – В комнату вошел Зеки-фрай. – Здравствуйте, фрайя.

– Можете называть меня Динч, – не стала чиниться женщина. – Так нас теперь пятеро?

– Зеки-фрай? – посмотрел Лоренцо.

– Я говорил с Ромео. Он не поедет.

– Жаль, – коротко сказал Лоренцо. Но и только.

Да, Ромео был его… нет, не другом, скорее приятелем. Да, он помог в трудную минуту. Но в таких делах каждый должен решать за себя и для себя.

Хочется Ромео здесь оставаться?

Отлично!

– Он говорит, что после вчерашнего выступления к нему подошла одна вдовушка… похоже, он осядет в Ваффе. Может, и будет изредка выступать, а может, и нет…

Энцо хмыкнул:

– Его воля, его право. Я ему не указ…

Зеки-фрай кивнул.

Да, Ромео не оказался бы лишним, но зачем человеку жизнь ломать? Пусть живет, радуется, пусть делает, что пожелает… у них своя дорога, у него своя. О его участии Кемаль-бей не знает, да и не узнает никогда. Ромео тут никто свою жизнь строить не помешает.

Это Зеки-фраю надо бежать из Арайи и детей с собой прихватить. Кемаль-бей никогда ему не простит проигрыша, рано или поздно достанет. Скорее рано, чем поздно.

И Лоренцо тут больше не судьба. Какая там арена?!

Какие выступления?!

Да Кемаль-бей из шкуры вон вылезет, лишь бы прибить такое доказательство своего позора… может, и не на первом выступлении, но на втором-то точно Лоренцо конец придет. Так что ему тоже надо уезжать.

Почему бы и не на родину? Там Кемаль-бей хоть до позеленения орать может, результата не будет. А убийц посылать в другую страну…

Смешно даже.

Нет, тут скорее будет: с глаз долой – и все забыто.

А если эта девица способна им достать все необходимое… Уже часть достала, ну так почему нет? Выглядит она, конечно, неприятно, но с лица воду не пить. Пусть страшная, лишь бы не дура.

Динч быстро расспросила, что еще нужно достать, и объяснила, что она планировала сделать. Ваффа – город прибрежный, каждые десять-двадцать дней из нее уходят караваны, один, кстати, ушел, пока Лоренцо отлеживался. Им, конечно, с караваном идти сразу нельзя, если на воротах проверят, их мигом опознают, но тут Динч может помочь. Знает она несколько потайных тропок из города.

Или, к примеру, сейчас они могут переодеться. Скорбящая вдова с детьми, в сопровождении слуги, которая едет к родным… что может быть проще?

Лоренцо придется перебираться через стену, очень уж он приметный. И двигается так…

Нет, его в женщину переодеть не получится.

Зеки-фрай окинул взглядом лежащего гладиатора и кивнул.

Да, уже не получится.

Лоренцо Феретти сильно вытянулся, раздался в плечах и выглядел не на свои пятнадцать лет. Старше, опаснее, серьезнее. Такого не переоденешь в бабу. Нереально. И двигается он тоже совсем иначе. Мягко, плавно, но не так, как женщины…

Так что только потайными тропками.

А вот потом, на первой-второй стоянке можно и присоединиться к каравану. И идти с ним вдоль побережья.

Да, это дольше, скучнее, тяжелее. Но… выбора нет. Идти самим слишком опасно, Динч не затем вырвалась из рабства у хорошей хозяйки, чтобы попасть к плохой. Или того веселее… поймают их разбойники и развлекутся с ней на свой лад. По кругу пропустят, к примеру…

Эти мрази везде одинаковы.

Рисковать Динч совершенно не хотела. А было и еще одно соображение.

Палатку она взяла только одну. А дальше…

Одна палатка, холодные ночи… кто-то не понял? Объяснять надо?

Сейчас этот элемент плана пришлось подкорректировать. Надо еще как минимум две палатки. Одну для нее, одну для детей, одну для мужчин… ну а та, что для нее… посмотрим, посмотрим…

Динч сдаваться не собиралась, тем более даже не начала еще схватку. Вот кого бы на арену, да столько львов и не напасешься!

Когда появятся горы, к ним, конечно, караван не пойдет, точнее, в сами горы. Но в предгорья караваны заходят. Поторговать, дело житейское. Вот там и можно попробовать найти проводника через горы.

Заплатить, пригрозить…

Это уже надо решать на месте.

Зеки-фрай был согласен с планом. Только заметил, что тогда надо покупать не лошадей, а осликов или мулов. Ему с детьми – точно.

Караван идет медленно, устать они сильно не устанут, справятся, а в горах лошадь… нет, это совершенно не то, что нужно. Есть специальные лошади, у горцев, но их на равнинах и не найти, и не купить. Они и по скалам прыгают, что те горные козы, они и траву сами себе копытят чуть не из-под снега… А равнинные кони…

Разве что на конскую отбивную. Потому как сорвется несчастное животное на первой же горной тропе. И останется только мяса с собой нарезать из нее, чтобы не пропадало.

Мулы и ослики в этом отношении намного удобнее.

Динч согласилась. Получила от Зеки-фрая деньги и вежливо попрощалась.

Ей сегодня еще предстояло многое сделать… и завтра тоже… а как? Надо же незаметно…

И никого ни о чем не попросишь, ни на кого не переложишь… Ничего! Она справится!

На кону серьезный куш – ее свобода и ее обеспеченная семейная жизнь!

Надо, надо поработать!

Когда Динч ушла, Зеки-фрай присел на край ложа Лоренцо.

– Ты планировал побег.

– Да, – не стал отпираться бывший гладиатор.

– Ты умен, Ангел. Но эта баба тоже неглупа.

– Зачем связываться с дурой? Мне хочется свободы, ей хочется свободы…

– Ей хочется еще и тебя. В придачу к свободе. Она на тебя смотрит, как кошка на сало.

Энцо пожал плечами.

– У меня невеста есть.

– Это там, далеко. А Динч – здесь. И женщина она явно предприимчивая.

Энцо опять пожал плечами:

– Я постараюсь быть осторожнее.

Зеки-фрай кивнул. Ладно, он свое дело сделал, человека предупредил, не внял – так кто тебе лекарь? Опять же… умная жена – великое благо. А невеста… какая она еще там, и будет ли она ждать, и как дело сложится? Зеки-фрай о ней точно думать не обязан.