Первые дней десять Энцо чувствовал себя ужасно. Даже не так.

УЖАСНО!!!

Состояние было такое… он не высыпался, от плохой еды начался понос, он едва таскал ноги, его мутило и регулярно рвало… а уж про боли в мышцах вообще помолчим! Энцо казалось, что все тело у него одна громадная мышца. И она БОЛИТ!!!

Адски болит.

Мальчишка уходил подальше от костра и ревел. При всех было стыдно как-то, а уединиться в фургоне не получалось, там постоянно кто-то был. Он не знал, что двое охранников, назначенных Джакомо, Чезаре Делука и Леоне Каздеи, постоянно следили за ним. Не знал, что даже по нужде ходит в сопровождении.

Остальные знали, но молчали. Смотрели на дана.

Приглядывались.

Дан там, не дан… это дорога! Случиться здесь может разное, на соседа полагаться надо полностью. А не так… тут буду, там не буду…

Капризы могут жизни стоить!

Но Энцо справлялся.

Постепенно прошли судороги, мальчишка оттаял, а там и начал всем интересоваться. Учиться тому, учиться этому, спрашивать, уточнять…

Прошел понос от некачественной пищи, приспособился желудок, и Энцо принялся лопать все, что на столе лежит. Сало? Так давай, и побольше! Хлеб? Лук? Сыр? Да хоть что давай, все съем! Еще и добавки попрошу!

И это не могло не сказаться.

Постепенно окрепли мышцы. Энцо относился к тем мужчинам, которые массивными, наверное, никогда не будут. Узкокостный, но жилистый, словно из ремней сплетенная мускулатура, хорошие растяжка и гибкость…

Наследство метаморфов.

Они жирными не бывают, им слишком часто приходится удирать.

А там Энцо и понял, что у него остается время и на лапнике поваляться, на овечьей шкуре, и на звезды посмотреть…

А однажды к нему подошел Леоне. Примерно на седьмой день пути.

– Учиться будем, дан?

– Чему? – с готовностью откликнулся Энцо.

– Для начала – верхом ездить.

– Так я же вроде…

– Так это – вроде, – ухмыльнулся Леоне. И на следующий день мышцы заболели снова.

За два месяца пути Энцо выучился управлять конем одними коленями, без поводьев, взлетал в седло с любой стороны, наклонялся и поднимал с земли любой предмет, пробовал, как Леоне, на скаку пролезть под брюхом коня, вставал на седло коленями и примерялся выпрямиться во весь рост. Пока побаивался, правда. Знаете, как сложно удерживать равновесие?

Вот Леоне, ловкий и гибкий, невысокий и худощавый, все это умел. Чуть ли не на одной ноге стоял на седле. А еще жонглировал чем хотел, на скаку попадал кинжалом в мишень, стрелял из арбалета…

Энцо тоже так хотел.

Ему, правда, было тяжело, Леоне обмолвился как-то, что он в детстве был циркачом и с малолетства тренировался, но Энцо тоже может наверстать. Правда-правда…

Чезаре в это время тоже тренировал мальчишку. Правда, чуточку иначе.

Меч? Да, возможно. Но это потом. А пока…

Нож, стилет, кинжал, любое острие, которое попадает в руки, – из всего можно сделать оружие. Меч для мальчишки нужен особый, тренировочный, и режим особый… данов этому с детства учат. У них такой возможности нет, да и желания.

Пусть мальчишка сражается тем оружием, которое удобнее.

Энцо метал в мишень все что угодно, привыкал к балансировке, к развесовке, впервые подержал в руках пращу, и как же ему было интересно!

А кнут?

В руках Чезаре кнут летал, словно птица. Мужчина мог муху сбить с лошадиного уха и шерстинки не потревожить.

Оружие коровьих пастухов? А вы его попробуйте освоить! Тогда и посмотрим, кто будет смеяться последним.

А нагайка? Если кто не видел, как это оружие – да-да, оружие! – вспарывает плоть, лучше и не надо. Кошмарные сны потом будут обеспечены. Чезаре мог волка перешибить пополам. Не рассечь, конечно, но хребет сломать – спокойно.

И это было действительно страшно!

Только вот Энцо не боялся. Он учился и учился.

Учился на привалах.

И учился в городах.

Как жульничают и обманывают, как красят лошадей и надувают их, как старых животных выдают за молодых, гнилую ткань за хорошую, медь за золото, как распознать фальшивый лорин на вес и прикус, как поговорить с прислугой в трактире и с уличным мальчишкой, как узнать, на что будет спрос, а что можно купить подешевле…

Не подобает?!

Честное слово, явись сейчас пред Энцо покойный отец и попробуй что-то запретить, мальчишка бы его послал по матери. Да-да, и этому он тоже учился.

Как известно, крепкое словцо и подзатыльник иногда успешно заменяют сутки уговоров. Так что простым народным говором Энцо тоже владел. Более того, начал разбираться в одежде, прическах, выговоре…

Вот в столице тянут звук «а» и раскатисто произносят «р».

А на севере, ближе к горам, «р» короткое, зато «у» очень певучее и красивое. Как волчьи песни… хотя сейчас как раз волкам петь и не сезон. Вот позднее, когда свадьбы начнутся…

В профессиях начал разбираться. На руки смотреть, на походку, осанку… то, что началось еще в лавке. Мало ли кто придет, мало ли что предложит или продаст…

Вот, к примеру, матросы с кораблей. У них интересные товары бывают. Но матрос никогда просто так в город не выйдет, расфрантится до предела.

А если пришел кто-то с нежными руками, но расфранченный, и говорит, что матрос?

Или руки, допустим, в порядке, а вот наряд не тот? Не парусина крашеная?

Там подметить, тут посмотреть… Вот и оказывается, что человек-то себя за другого выдает. А раз так, то жди беды. Жди подвоха.

Учиться, учиться и снова учиться. И как же это было интересно!

Энцо впитывал дорогу каждой клеточкой, каждой жилочкой своего тела. И от каждого нового города ждал только новых интересных впечатлений.

В том числе и от Альмонте. Здесь можно было закупить вещи из козьего пуха, чтобы потом выгодно перепродать в столице. Так что надо постараться…

Правда, Энцо в этих вещах не разбирался, но торгует-то Паскуале! Авось и покажет, и разъяснит… а Энцо послушает. Давно уж все забыли, что мальчишка – дан. Энцо да Энцо. Поди, принеси, отнеси…

В дороге друг друга как-то быстро начинаешь по именам звать. Вот и Энцо тоже…

А и пусть! Так и быстрее, и удобнее. Итак, Альмонте. И предзимняя ярмарка, к которой как раз и подгадал Паскуале.

Альмонте девушке был хорошо знаком. И таверна, в которой они уже не раз останавливались, – тоже.

«Матерая рысь».

Название красивое. На самом деле рысь там и рядом не пробегала. А матерыми могли быть разве что тараканы. Вот они – да, матерущими даже.

Адриенна на них и внимания не обратила.

Привычно поздоровалась с дядюшкой Витторе Пиччини, которого вот уж лет семь знала, услышала, что «ваша, дана, комната всегда свободна», и отправилась наверх.

Пусть ей сейчас принесут горячей воды! И хорошо бы выспаться. Есть не хотелось, а вот спать, спать, спать…

Мужчины остались внизу.

Дан Марк заказал покушать, и побольше. Леонардо сначала присоединился к старшим, а потом увлекся прелестями служанки и отправился вслед за ней в небольшую кладовку.

Он молодой!

Ему НАДО!

– Что мы сегодня делаем?

Этот вопрос опять задал Леонардо. Остальным все было и так ясно.

Дан Марк и Адриенна идут на ярмарку, закупаться, охрана охраняет, слуги ждут. Что еще требуется?

Леонардо подумал какое-то время и принял важное решение:

– Я, пожалуй, останусь. Отдохну еще денек, а уж потом пойду с вами…

И стоило спутникам выйти за дверь, как он позвал к себе в комнату вчерашнюю служанку. А что? Ему вчера мало было! Надо сегодня наверстать!

И побольше, побольше… кувшин вина, кровать и сговорчивая женщина, что еще надо для счастья? Да ничего, даже кровать исключить можно! Есть и другие удобные места!

– Для начала, думаю, к лошадям, – решил дан Марк.

Адриенна не возражала.

Лошадей она любила, да и как их можно не любить? Умные глаза, шикарные гривы, изящные мощные тела… полет, застывший во плоти.