– Как? – уточнила Адриенна. Да, подозрительно, а что? Может, там жертвоприношение нужно?

Моргана качнула головой.

– Любое проклятие снимается любовью. Любовью и прощением. Но увидеть тебя во плоти я могу только там, у алтаря. И своего правнука тоже…

Любовь и прощение звучали достаточно безобидно.

Адриенна потерла виски. Во сне может болеть голова?

Нет. А значит, это и не сон. Вот ведь…

– Принц меня ненавидит.

– Для некоторых людей ты никогда не будешь хорошей.

– Значит, я стану для них плохой, – вздохнула Адриенна. – Как мне справляться с приступами?

– Постарайся еще раз прийти к моему алтарю. Я буду тебя ждать.

– Как мне это сделать? Я не помню дорогу.

– Приходи в дворцовый храм. Ночью. Одна.

Девушка кивнула.

Силуэт прабабушки Морганы медленно поднялся со скамейки – и вдруг в небо взлетела большая черная птица.

Но… но КАК?!

– Кар-р-р-р-р! – донеслось с синего неба.

Адриенна посмотрела вверх.

– Это тоже часть нашей силы?

Но аудиенция была закончена. И Адриенна понимала – здесь и сейчас она большего не узнает. А вот потом…

А что ее держит?

Помолвка – еще не свадьба, а это… даже если это сон, навеянный картинами, он какой-то слишком реальный. Может быть, стоит послушаться?

Так что бежать дана не собиралась.

Умирать ей не хотелось, хоронить своих детей – тоже. И если уж прабабка немного не рассчитала, надо исправлять ее ошибку.

Хорошо же.

Но – на свой лад.

– Ой…

А больше дан Марк ничего и сказать не смог. Потому что дверь часовни открылась.

И на пороге…

Да, на пороге…

Адриенна отлично запомнила тот портрет.

Черное верхнее платье у нее было. Белое с серебристым узором нижнее – тоже. Оставалось только уложить волосы, как на портрете. А вот с браслетами было сложно. Но Джованна придумала и нашла где-то серебряные ленты, которые и вплела в волосы девушке. И рукава ими подхватила.

Поперхнулся не только дан Марк.

– Ох… – высказался его величество, которому показалось, что ожил портрет.

Принц дернулся, но, поскольку портрета не видел, на ногах устоял. И даже посмотрел с любопытством.

Недолго. Пару минут.

То ли благословение от прабабушки так сработало, то ли что еще… ему вдруг показалось, что вместе с Адриенной в часовню вползла тьма.

Голодная, живая, хищная, и вот она стелется по полу, ползет за девушкой живым плащом, разливается у ее ног, и сейчас… вот уже сейчас доползет до его башмаков.

Хотя справедливости ради ничего такого не было. Просто сквозняк задул несколько свеч, а остальные светили Адриенне в лицо, ну и получилась такая большая тень. Конечно, ползучая, а какие они еще бывают?

Но принц все равно шарахнулся, дернулся и чуть не обвалил подсвечник.

И только потом понял, что глупо как-то бояться мелкой, считай, сопливой девчонки.

Но поздно. Непоправимо поздно. Адриенна уже подошла вплотную и посмотрела так, что страхи вернулись с новой силой. Это был взгляд не робкой и покорной жены, нет.

И не человека, который пытается найти общий язык, как тогда, в саду. Наверное, так вороны и смотрят на червяка.

Вот склюнуть тебя сейчас или сначала вон того, соседнего? Или ты вкуснее?

Быть вкуснее его высочество не желал, но кто ж его спрашивал? Проклятие преотлично работало.

Пауза затягивалась. Адриенна ждала. Наконец кардиналу все это надоело, и он негромко кашлянул, намекая, что хорошо бы и того… обряд?

Опомнился и Филиппо Третий. И наступил сыну на ногу. Его высочество неподобающе хрюкнул и подал руку Адриенне.

– Прошу вас, дана.

– Возлюбленные чада Божии, – хорошо поставленным голосом начал церемонию кардинал. – Сегодня мы собрались здесь…

Помолвка – еще не свадьба. Но все же клятвы даются перед Его алтарем. И нарушаются крайне редко. Это стряпчего обмануть можно.

А Его – не стоит.

– Дорогая племянница, все просто замечательно!

Мия решительно так не считала. Вот что может быть замечательного в предложении руки и сердца?

Все?

Так чтоб оно к вам посваталось!

Счастье имело вид высохшего стручка лет семидесяти. С венчиком седых кудрей вокруг лысины и, на взгляд Мии, откровенно страшного.

Ничего не забыла?

Ах да! У него внуки уже старше, чем Мия!

Девушка всего лишь один раз сходила с матерью к причастию, но этого хватило. Яркая и эффектная, Фьора привлекала в том числе и мужское внимание. А когда появилась с дочерью…

Стоит ли удивляться, что ньор Аугусто Кинио заинтересовался девушкой. А там и поговорил с ньором Джакомо.

Дядя? Дядя подумал и решил, что брак будет неплохой. Между прочим, у ньора Аугусто восемь кораблей.

Восемь!

Кораблей!

Если обговорить вдовью долю для молодой жены… так почему бы и нет? Потерпит три-четыре года, ничего с ней не случится. Ну пять-шесть… у нее еще брат есть. И сестры. Тоже расходы.

А вообще, предложение очень выгодное. И для Лаццо, и для Кинио… дела объединить.

Вот и шла Мия за теткой.

Фьора эту идею решительно не одобрила, но опекуном ее детей считался дан Джакомо, так что право голоса у нее было только совещательное.

А вот право совета…

Вот и скамейка. И сидит этот стручок, и козлом от него, простите, воняет на всю округу. Смотреть тошно. Катарина остановилась в двух шагах от скамейки и доброжелательно улыбнулась. Жаль, ньор Аугусто со скамейки не упал.

Мия изобразила пай-девочку.

Руки сложены на животе, голова опущена, взгляд в землю.

– Ньор Аугусто, я не могу оставить вас наедине с моей племянницей, – пропела ньора Катарина. – Но я могу посидеть в беседке… недолго.

И подглядывать. Кто бы сомневался?

Ньор Аугусто не был в претензии. Он козлячьим тенором поблагодарил ньору за любезность и дружелюбно улыбнулся Мии.

Половины зубов у него тоже не было.

– Дана Мия, вы просто очаровательны.

– Благодарю вас, ньор Аугусто, – кивнула Мия.

Она внимательно следила за теткой. Вот-вот… та уже отошла на достаточное расстояние. Но свободно говорить пока еще нельзя. Жаль… ждем…

– Дана Мия, я умоляю вас, присядьте рядом. Дядя вам рассказал о моем предложении?

– Да, ньор Аугусто. – Мия впервые поглядела мужчине в глаза и улыбнулась. – Рассказал.

И присела рядом на скамейку.

Ньор Аугусто оживился. Кажется, девочка умненькая? Что ж, это хорошо… ему как раз нравились вот такие, чтобы свеженькие, хорошенькие… только вот в борделе они очень дорого стоят. А тут…

И вся его будет.

И он у нее будет первым… ньор Аугусто даже облизнулся.

– Я тебе буду хорошим мужем, если ты будешь послушной.

А если нет, он получит еще больше удовольствия, наказывая непослушную супругу.

Мужчина положил дане руку на коленку.

Мия посмотрела ему прямо в глаза.

– Вы же меня не боитесь, правда, ньор?

И улыбнулась.

За секунду лицо девушки изменилось.

Оно словно почернело, провалился куда-то внутрь нос, растянулся в хищной улыбке громадный лягушачий рот, блеснули острые иглы зубов, поползли по щекам язвы…

– Я голо-одная… – шепотом протянул жуткий монстр. И на руке его блеснули длинные черные когти.

Вот где ньор Аугусто сидел, там и упал.

Мия завизжала, не забыв набросить на лицо вуаль. Обратные изменения она начала практически сразу, как только ньор начал валиться со скамейки, но тетка бегает слишком быстро. Это плохо…

А вот теперь хорошо.

Эту морду они с мамой четыре дня отрабатывали.

Требовалось нечто такое, что легко поменять, легко вызвать… что тут страшного?

Отрастить-убрать ногти? Секунда.

Цвет кожи? Да тоже, в общем-то, быстро. Нос, конечно, никуда особо не проваливался, Мия просто его уменьшила, а на черном фоне и получилось незаметно. Рот растянуть несложно.

Самым трудным были клыки. Но какое впечатление они произвели… черт!