Темнота и тишина. Такие, какие почти захлестнули после боя с Хемусом. Потому что появилась долгожданная возможность расслабиться.
Из темноты к нему потянулись сны-видения, приятные и кошмарные, полные то яркого солнца и радостных ощущений, то липкой крови и мрачного ужаса. Сны эти были похожи на жизнь, что не перестает удивлять разнообразием сторон.
По длинному коридору, мощенному черными блестящими плитами, Фредерик медленно, словно гуляя, вышел на просторную террасу, удивительно знакомую, с кипарисами в просторных кадках. Такая же была в его Цветущем Замке. Возле балюстрады, глядя на цветущий белым и розовым сад, что странно тянулся до самого горизонта, стоял молодой человек, стройный, темноволосый, в просторной домашней одежде из светлого льна. Когда он обернулся, Фредерик вздрогнул, увидав себя, почти себя…
- Сад великолепен, - сказал лорд Гарет, улыбаясь.
Если бы их сейчас видел кто-то со стороны, то этот кто-то сразу бы отметил, как похожа улыбка Гарета на улыбку Фредерика.
- Рад тебя видеть, - кивнул отец сыну.
- И я рад, - ответил Фредерик. - Это ведь не сон?
- Какая разница? То, что сейчас происходит, никто не сможет объяснить. А кто сможет, не станет, - пожал плечами лорд Гарет. - Все неплохо. Даже хорошо. Как этот сад.
Фредерик подошел к балюстраде, положил руки на ее прохладный камень. Пару раз вздохнул, словно с духом собирался. Потом спросил. О том, о чем всегда хотел спросить у отца, если бы он был жив:
- Ты мною доволен?
- А ты как думаешь? И не торопись с ответом.
В самом деле, зачем торопиться? Здесь - он это чувствовал - время бежит так медленно, как нужно им - собеседникам. Потому что все здесь - только для их беседы.
Теплый по-весеннему душистый ветер приятно дунул в лицо и, казалось, разогнал морщину, что набежала от раздумий в межбровье, сделал мысли легкими, как лепестки цветов, что вихрями взметнулись из цветущего сада.
Лорд Гарет улыбался, глядя то на сына, то на цветочную метель, что неслась, летела куда-то за горизонт.
Фредерик ответил:
- Думаю - да.
Лорд Гарет вновь улыбнулся и кивнул, соглашаясь с таким выводом. Спросил, неотрывно глядя куда-то вглубь сада:
- Жалеешь о чем-нибудь?
Фредерик посмотрел туда же - увидал тонкую фигуру, что голубым призраком мелькала среди черных, узловатых стволов персиковых деревьев.
О чем жалеть? О том, что рано лишился родителей? Что учил его Конрад? Что он почти всегда был непреклонным до каменного в вынесении приговоров? Что был жесток с Корой, резок с друзьями? О чем еще? О том ли, что в порыве отчаяния бросился в Снежное графство? Или о том, что поехал в Эрин, так самонадеянно решив, что один справится с азарской угрозой?
Но ведь справился же. Ведь не тысячи положил на полях за победу в Эрине, как могло бы статься. Сколько женщин в его Королевстве получат обратно своих мужей, сыновей, отцов, которых со слезами отправляли на войну в далекую жаркую степь? Огромному потоку боли выставлена преграда.
А то дитя, что носит Тайра? Тоже ошибка? Об этом стоит пожалеть?
Он вдруг понял, что всему можно найти объяснение, мотив. Каждой, казалось бы, мелочи. Все имело свою причину и свое же следствие; было закономерным, идеально вписывалось в общую картину. Ничего не было просто так…
Это поразило, но в то же время погрузило мысли, все его существо в необычайное спокойствие.
- Нет, - ответил отцу Фредерик. - Я не жалею ни о чем…
- Как счАстливо, - закивал лорд Гарет. - Это правильно: никогда не жалей о том, что было. Потому что прошлое лишь таково, каким ему дОлжно быть. Лучше думай о том, что будет…
- И что же у меня будет?
- Я похож на предсказателя? - засмеялся Гарет. - Все от тебя зависит. Одно лишь скажу: тебе еще не пора. А мне - пора…
Он крепко пожал Фредерику руку:
- Посмотри, как хорош наш сад. Это добрый знак… Теперь - прощай.
Лорд Гарет легко, по-мальчишески перемахнул через балюстраду, спрыгивая вниз, в цветущие яблони. Видя это, Фредерик улыбнулся, вспомнив, что сам так делал - было лениво обходить кругом по галерее. Затем подумал, что так когда-нибудь станет делать и его сын.
Гарета ждали в саду - легко и воздушно к нему подбежала та самая фигурка, что скользила меж персиковых деревьев, и Фредерик с дрожью в сердце узнал свою мать.
Глядя, как они, юные, светлые и счастливые, убегают в пучину бушующего цвета, тревожа ногами опавшие лепестки, он засомневался: с кем же была беседа? С прошлым или с будущим?
"У меня есть будущее, огромное и светлое, как этот сад", - золотою лентой переплела эта мысль все темные воспоминания и сомнения и подарила покой…
Боли не было. Как и ощущения реальности: тело будто волны качали, тихие и ласковые. От этого и мысли в голове качались, сбиваясь с одной на другую. Чего-то хотелось… Чего же? Выпить воды, увидеть Марту…
- Фред, - шепот, ее голосом, - ты меня слышишь?
- Конечно.
- Как хорошо, - увидал мерцание ее темных прекрасных глаз над собой. - Этот старик сказал: ты не проснешься.
- Какой старик?
- Брура. Вроде его так зовут…Вот, выпей, - Марта поднесла к его губам кружку с водой. - Мне страшно за тебя.
- Почему? Я просто спал.
- Ошибаешься. Ты приехал в наш лагерь и едва зашел в шатер, как упал, словно неживой. Тебя едва успели подхватить. Ты даже не дышал. И сердце твое не билось. Мы думали - тебя смертельно ранили. Разве в этой крови сразу разберешь… Потом старик, которого захватил Элиас, сказал, что ты еще жив, просто уснул смертным сном, но протянешь так недолго. Четыре дня прошло, а ты как мертвый… А теперь глаза открыл, разговариваешь - чудо просто, - и она невольно всхлипнула.
- Странно. Мне кажется, я просто спал. И наконец-то выспался, - Фредерик выпил воду, сел на постели. - Иди ко мне - хочу тебя обнять. Ты меня греешь. Лучше солнца.
Марта улыбнулась и послушно прижалась к нему.
- Тебе не интересно, где мы? - спросила она.
- Пока ты со мной, все другое - неважно…
Они помолчали.
- Мы в Каменце, в крепости, в покоях капитана Кристиана… А ты правду говорил? Что та девушка - Тайра - беременна от тебя? - спросила чуть погодя Марта.
- Правду, - вздохнул. - Такие вот дела…
- Понимаю, - крепче обхватила его. - Винить не буду. Разве что немного поревную, - чуть слышно засмеялась. - Она не уехала - ждет, когда ты поправишься… А я тоже, жду… ребенка. Хотела тебе раньше сказать, но…
- Соолнце моё, - чуть не задохнувшись от радости, протянул Фредерик, сильнее обнимая ее. - Разве ж мог я умереть и не услышать такого.
- Как хорошо, - вновь сказала Марта.
- Лучше и быть не может. Когда ждать прибавления?
- О! - она засмеялась, наконец-то. - Месяцев восемь - не меньше.
- Обещай, что с тобой все будет хорошо, - Фредерик чуть нахмурился.
- Пообещаю, - кивнула Марта, - если ты в ответ обещаешь, что больше никогда не будешь так безрассудно относиться к себе, своей жизни. Это нечестно. Твоя жизнь дорога не только тебе - всегда помни об этом! - и ткнула пальцем в его лоб. - Ах, какой ты бледный. Тебе надо поесть. Хочешь есть?
- Безумно, - улыбался Фредерик, любуясь лицом девушки. - У меня будет куча детей, и я хочу жить, а, стало быть, и есть.
- Я скоро - жди, - и, подарив ему короткий, но жаркий поцелуй в губы, она выпорхнула из-под полога кровати.
Он закрыл глаза, расслабленно опустившись в подушки. Тело была легкая дрожь, но он посчитал, что это от слабости. Потом вдруг подхватился - будто что-то вспомнил. Встал, увидел на кресле рядом с постелью аккуратно сложенные полотняные штаны и рубашку из тонкого льна, вышитую лиственными узорами по вороту. Прошептал, улыбаясь, "Марта", и поспешил одеться.
Босиком, мягко ступая и с удовольствием ощущая под ногой теплое дерево пола, он вышел в соседнюю комнату.
Два широких окна были распахнуты, и теплый степной воздух лениво приподнимал белые в голубую полоску занавеси. Дубовый стол, кресла, обтянутые овчинными шкурами, ковер из кого-то мохнатого на полу из широченных досок, - все просто, почти по-крестьянски. Лишь два щита и копья на стене напротив окон указывали на то, что это покои рыцаря.